Астрономические часы Фёдора Карася
Среди всех штук, агрегатов и механизмов в Политехническом музее есть только один экспонат, который именуется «штукой» совершенно официально — он назван так самим создателем. Создателя штуки звали Карась — «остроумного таланта математик, самоучка, крестьянин», как он описал себя сам. А штука, сделанная им, значится в музейном каталоге как «астрономические часы».
Астрономические часы, как и обычные, показывают время. Но ещё они могут показать положение Луны, Солнца и других небесных тел, вычислить время отливов и приливов, високосные годы и прочие необязательные для обычных часов параметры. Прототип астрономических часов известен ещё с античных времён — это Антикитерский механизм, созданный в эллинистическом Египте. Первые же настоящие астрономические часы появились в средневековой Европе, а в XVIII веке и в России.
Российские мастера не просто собирали часы по иностранным образцам, но разрабатывали и свои модели, в которых применяли оригинальные решения. Над часовыми механизмами трудились и Иван Кулибин, и Михаил Ломоносов.
Зачастую часовых дел мастера не принадлежали к высшим слоям общества. Таков и крестьянин по фамилии Карась. Про него известно мало — имя Франц, на Руси звался Фёдором, уроженец Люблинской губернии, жил на рубеже XIX—XX веков в Польше, бывшей тогда частью Российской империи, и на протяжении 20 лет трудился над своей конструкцией астрономических часов. В журнале «Нива» за 1907 год осталось одно упоминание о Карасе, посвящённое триумфу часовщика — он продемонстрировал работу своих часов в Петергофе и подарил их императору Николаю. «Кто может другие такие часы иметь?» — гласила надпись на корпусе. После этого следы и Карася, и его часов теряются.
Снова появляются часы только в 1971 году — их случайно находят сотрудники Политехнического музея в подвале Эрмитажа. Здесь обнаруживаются целые залежи частей от старинных предметов, не числящихся на хранении, и среди них — странная штука весьма немалых размеров. На часы она не походила, но надпись «Астрономические часы. 1904» говорила об обратном. Сотрудники Политехнического музея забрали часы, а также всё, что нашли вокруг них — осколки стекла, деревянные обломки и прочий мусор, включая полтора десятка часовых гирь. На всякий случай. Гири, впрочем, потом не пригодились: они были от какого-то другого часового механизма.
В Москве сотрудники отреставрировали механизм своими силами — денег на оплату услуг профессиональных реставраторов не было. По осколкам был восстановлен вид циферблата, в стекольной мастерской изготовлено стекло для него, а художник общества «Знание» нанёс все шкалы и надписи. После этого часы поступили в экспозицию — как экспонат неизвестного происхождения.
В попытках найти автора часов музей разместил объявление в «Известиях». На него откликнулись двое — коллекционер Олег Желябужский из деревни Торбосино, который посоветовал поискать информацию в журнале «Нива», и аноним, который указал конкретный номер «Нивы», куда следовало заглянуть. Так сотрудники музея и узнали про Карася.
Часы, которые Фёдор Карась делал чуть не всю жизнь, конечно, штучный продукт — они имеют ряд очень характерных черт. Подвес маятника расположен высоко, так что маятник не выходит за нижний край механизма. Благодаря этому часы, несмотря на громоздкость, можно назвать настольными. Спусковой механизм, который переводит колебания маятника в равномерное вращение шестерёнок, находится в нижней части часов. Это уменьшает амплитуду колебаний маятника и повышает плавность хода.
Главная особенность часов — привод. Он состоит из восьми пружин, работающих на одну приводную ось. Восемь пружин — это явный избыток, ведь для нормальной работы достаточно мощности всего двух. Возможно, Карась претворил в своих часах идею Ломоносова, правда, нельзя определить, знаком ли был мастер-самоучка с концепцией великого учёного. Ломоносов за 150 лет до «штуки» Карася предложил делать часы с четырьмя пружинами, которые взаимно компенсировали бы огрехи работы.
На циферблате среди других надписей можно увидеть и такую: «Не штука красоты, а штука механики». Sztuka — по-польски означает «искусство».